Мне сложно сказать, что же главное в моих куклах. Наверное, образ, состояние. Мне важно, чтобы кукла была проникновенной и уравновешенной. Чтобы она не была всегда одинаковой. Именно поэтому в моих куклах присутствует подвижность. Я всегда делаю акцент: шарниры в моих куклах не главное, это лишь возможность добавить кукле многословия. Чуть изменился наклон головы — и кукла меняет настроение. Вот чего я хочу, чтобы кукла не была замерзшей скульптурой. Я хочу, чтобы они жила.
— Ваши фарфоровые нимфы требуют к себе трепетного «музейного» отношения как нежные коллекционные создания. Многие живут в Англии, Эстонии, Латвии, Чехии. Из чего складывается цена таких изделий? Каков собирательный портрет Вашего покупателя?
— Вопрос цены для меня сложный. Скорее, это личное восприятие, за какую сумму я готова расстаться с куклой. Никогда не высчитывала экономическую эффективность. Но знаю цены на рынке. Мои куклы живут в домах коллекционеров. И я очень надеюсь, что спустя годы они будут иметь ценность и будут передаваться по наследству. Мои покупатели — это тонкие, деликатные, увлеченные люди. Часто они приходят к коллекционированию фарфоровой куклы от коллекционирования фарфора.
— Одна из коллекций названа в честь живописца и графика Альфонса Мухи, другая вдохновлена придворной модой XVIII века. А какие еще художники и эпохи щедро делятся с Вами идеями новых проектов? В какой мере Вы придерживаетесь исторической достоверности костюмов?
— Я глубоко погружаюсь в эпоху, в которой будут существовать мои новые куклы. Изучаю живопись и скульптуру того времени. Не могу сказать, что костюмы моих кукол созданы с исторической точностью, но я стараюсь соответствовать эпохе, допуская где-то вольную интерпретацию. При этом знаю, какое нижнее белье было модно в данном веке, стараюсь реконструировать главные детали, вплоть до рисунка на тканях и кружевах. Это не просто, но очень увлекательно, и творчество здесь перекликается с азартом охотника, ведь найти достойное и подходящее кружево бывает ох как сложно.
— По Вашим словам, «кукла несет в себе ровно тот энергетический заряд, который вкладывает в нее автор. Если скверно на душе, работа не пойдет». А что важно для создания рабочей атмосферы, как Вы поддерживаете бодрость тела и духа?
— Это правда. И я не знаю, что первично — настроение или работа, но замечаю за собой, что не работаю в плохом настроении или с тяжелыми мыслями. Возможно, работа увлекает настолько, что дурные мысли рассеиваются! Мне повезло: я создала для себя идеальную работу, на которую хожу с радостью. В моей мастерской уютно, трещат дрова в камине, звучит прекрасная музыка, чай из трав из любимого сада — все располагает к работе. Если открыть окошко, услышишь пение петушка, весной прилетает кукушка. Суетливый мир остается далеко за забором.
— Чем еще помимо творческой практики Вы занимаетесь с удовольствием, на что не жалко потратить свободное время?
— На семью. У меня она большая: три дочки. Я дорожу выходными, в которые мы любим ездить на море. Наши дюны — неиссякаемый источник вдохновения и замечательный лекарь.
— А последует ли кто-то Вашим творческим путем, будут ли у Вас преемники?
— Старшие дочери уже выбрали свой путь, они далеки от кукол. Младшая пока мечтает стать дизайнером. Она часто ездит со мной на выставки, знакомится с куклами многих художников. Кто знает, может быть, однажды и она создаст фарфоровую красавицу.
— Есть ли у Вас мечта в творческом плане? Что бы Вы посоветовали тем, кто хочет профессионально заниматься хендмейдом и быть востребованным мастером? Какими качествами нужно обладать, что необходимо развивать в себе?
— Моя мечта настолько абсурдна, что, думаю, она так и останется мечтой 
Мне бы хотелось, чтобы когда-нибудь моя кукла была выставлена на аукционе «Сотбис» как работа высокого мастерства, в которой синтезированы скульптура, режиссура, история костюма. Я чувствую, что мои куклы — это искусство. А чтобы стать профессионалом в этой сфере, нужно хотеть им быть. Жадно впитывать знания. Развивать философское отношение к миру. Ведь кукла – это целая вселенная.
